из книги
Кара и другие тюрьмы Нерчинской каторги
Сборник воспоминаний документов и материалов
C ил., план. Карийск. тюрьмы и карт. расположения тюрем Забайкалья
Москва : изд-во политкаторжан, 1927, стр.100 - 109

С. Богданов.

Смерть П. Г. Успенского.

(С предисловием и примечаниями А. В. Прибылева).

ПРЕДИСЛОВИЕ1

1Примечания тов. Прибылева включены в общий список с № 68 по № 74 (вкл.)-Ред.
Насильственная смерть П. Г. Успенского на Каре уже давно не составляет, секрета для тех, кто хоть сколько-нибудь занимается историей революционного движения и кто знаком с биографиями лиц, принимавших в нем активное участие. Ныне в статье С. П. Богданова мы имеем первое связное изложение этой печальной драмы со стороны лица, непосредственно пережившего ее в стенах Карийской тюрьмы2. 2 Сборник этот уже печатался, когда вышла 7 - 8 книжка журнала "Каторга и Ссылка" со статьей М. М. Чернавского о Мышкине, где смерти П. Успенского уделено автором много внимания.-Ред.
Тяжелые, мрачные условия жизни на каторге больше чем что-либо другое способствовали расстройству нервной системы, особенно у лиц, предрасположенных к тому. Такая нервность подчас могла доходить до настоящего психоза, примеры чему бывали в Карийской тюрьме. Только таким нарушением психического равновесия возможно об'яснить этот ужасный факт-возникновение подозрения на товарища, ранее ни в чем предосудительном не замеченного.
Болезненно развитая подозрительность, при горячей жажде свободы и надежде с огромными трудностями завоевать таковую, могла ли остановить внимание Игната Иванова и Юрковского на необходимости уничтожить все, даже кажущиеся препятствия к осуществлению их заветной мечты? К сожалению, Успенский сам мог бессознательно подать некоторый повод к подозрению на него. Не даром он любил конспирацию даже там, где для нее в сущности не было места. Не даром он иногда бывал в общении вполне невинного свойства с представителями власти и пр. Но все это при нормальной обстановке жизни не могло бы иметь никакого значения. Не то в обстановке тюремной; не то для людей, осужденных на вечное заточение; не то для людей, поставивших последнюю жизненную ставку - мечтающих выйти из тюрьмы через прорытый уже наполовину подкоп. Что, если все это рушится? Чтобы этого не случилось, необходимо зорко смотреть за всеми и каждым, в корне пресечь возможное препятствие. И вот как-раз к этому моменту подвернулся несчастный Успенский. Как говорили позднее, была случайно найдена его записка, наводящая на подозрение3, и этого было достаточно для напряженных, наполовину расстроенных нервов. Подозрение росло, как снежный ком. Взвинченные нервы заинтересованных лиц усиливали и преувеличивали его значение, и мало-по-малу роковое для Успенского решение было принято. Такова психологическая основа этого печального факта, надолго взбудоражившего всю тюрьму и значительно отразившегося на взаимоотношениях членов этого общежития. 3В этой записке, адресованной в женскую тюрьму, Успенский выражал свое сомнение в благополучном исходе предприятия, и только.-Ред.
С. П. Богданов, исходя из описания гибели Успенского, попутно рассказывает и о последующих событиях. Здесь мы впервые узнаем о жизни 13-14 человек в Усть-Карийской и др. тюрьмах, после их удаления из общей Нижне-Карийской тюрьмы, о тех условиях, в какие попали при выходе из тюрьмы бежавшие 6 человек, о той обстановке, при которой велись подкопы, и пр. Поэтому небольшая статья С. П. Богданова, как показания очевидца описываемых событий, является ценным дополнением в истории наших старых политических тюрем.
А. В. Прибылев.

1. Как это случилось.
Это было 26 декабря 1881 года в Карийской политической каторжной тюрьме.
Рождественские праздники. В коридоре мы ставили спектакль. Не помню, какая разыгрывалась пьеса. В один из антрактов Юрковский прочитал какое-то стихотворение, при чем обвел рукой кругом шеи, как-будто хотел показать место, где обматывается веревка при повешении. Это был странный жест, но я его не понял и не придал ему значения.
На другой или на третий день рано утром в бане был найден за печкой повешенный Петр Гаврилович Успенский.
Был ли вызван караул и начальство, я не помню. Труп был перенесен в камеру "Харчевку"1, где помещался Успенский. 1"Харчевка"-название одной из камер Карийской политической тюрьмы; другие названия камер-"Дворянка", "Закутка", "Синедрион" и "Волость" (см. план Карийской тюрьмы). А. В. Прибылев.
Всех поразила эта смерть. Успенский всегда держал себя ровно. Никто не замечал, чтобы он тосковал, чтобы были какие-нибудь болезненные явления, которые могли бы толкнуть его на самоубийство. Он много читал и читал исключительно серьезные книги. Любил и поспорить.
В этот же день пошли разговоры, что Успенский не повесился, а был повешен. Начальство никакого следствия не производило и отнеслось к этому факту как-будто совсем равнодушно. Припоминалась и вчерашняя декламация Юрковского.
Настроение в тюрьме все повышалось. Возбуждение было ужасное и к вечеру оно дошло до апогея. Вечером была об'явлена сходка в больнице; на нее собралась вся тюрьма. Последними пришли из "Синедриона" 1 Н. В. Яцевич произнес речь, повидимому, подготовленную заранее в "Синедрионе". Я не помню содержания этой речи, но она никого не успокоила и не удовлетворила. Никто больше не говорил, никаких обсуждений не было. Сейчас же по окончании речи синедрионцы гордо удалились. Все были страшно подавлены и разошлись по своим камерам в угнетенном состоянии духа. 1 По моим сведениям, эта камера получила название "Синедриона" как-раз после смерти Успенского, ранее она называлась "Академия". А. В. Прибылев.
Вечером и ночью выходили в уборную только партиями по нескольку человек: никто не решался выходить один. Даже вооружались кто чем попало. Говорили, что первыми начали выходить вооруженными ниже названные три лица, на которых пало подозрение в убийстве. Камеры в то время на ночь не запирались, и во всякое время ночи заключенные могли выходить в уборную, находившуюся в конце коридора.
В это же время втихомолку говорили между собою, что Успенский повешен, как предатель, что инициатива этого исходила от Игната Иванова, сидевшего в "Харчевке", где помещался и Успенский и Юрковский.
При этом подчеркивалось, что нечаевцы в свое время убили студента Петровской академии Иванова, заподозрив его в предательстве, и труп его бросили в озеро. Потом выяснилось, что Иванов совершенно не повинен в предательстве, что это была роковая ошибка. - Иванова убили нечаевцы, от Иванова Игната исходила инициатива убийства нечаевца - Успенского.
Кто же были исполнители этого ужасного акта? Товарищи определено называли Юрковского. Баламеза Андрея и Овчинникова . Последний был из уголовных, распропагандированный в Киевской тюрьме.
Было ли кем-нибудь прослежено в роковое утро, что названные три лица выходили из камер в баню или кухню, находившуюся в одном здании с баней, я не знаю. Но говорили определенно, что Успенского вызвал Юрковский для конспиративных переговоров. Устроить это было нетрудно, так как Успенский всегда любил поконспирировать. Это был заговорщик по своей натуре.
Успенского я знал с конца 1877 г. Он сидел в одной с нами тюрьме и в одной камере с Е. С. Семяновским . Я не был с ним близок, да, пожалуй, никто из товарищей с ним близко не сошелся. У него был тяжеловатый характер; он как-то замкнулся в самом себе, да и время, в которое, он жил на воле - конец 60-х г. г.,- было другое. В 1879 г. мы были освобождены в вольную команду. В домике Успенского нередко собирались товарищи. Успенский всегда принимал горячее участие в обсуждении современных вопросов, любил поспорить. В общей тюрьме, когда мы были вновь посажены по распоряжению Лорис-Меликова, Успенский также как-будто ни с кем из товарищей близко не сошелся. Впрочем, я не сидел с ним в одной камере.
Возвращаюсь к смерти Успенского. Обвинение Успенского в шпионстве и убийство его было диким, несуразным явлением в нашей тюремной жизни. Решительно никаких оснований для обвинения его в предательстве не было. Не только для обвинения, а даже для подозрения. Это могло притти в голову только психически больному человеку, каковым и был Игнат Иванов. Я ужаснулся, когда узнал, что Петра Гавриловича Успенского заподозрили в предательстве. Это невероятно дико, глупо. Успенский был честнейший человек, искренний, убежденный революционер и в высокой степени порядочный человек во всех отношениях и во всех случаях.

2. "Наши конспирации".
Подозрение на Успенского, как говорили тогда, возникло в связи с подкопом, который велся из тюрьмы для предполагаемого побега. Велся он из камеры "Харчевки"1 О нем знала вcя тюрьма. Подкоп не был окончен. Обнаружен он был уже после побега, во время разгрома тюрьмы 11 мая 1882 г., значит, через полгода после трагической смерти Успенского. С чего взяли, что подкоп был обнаружен при жизни Успенского, я решительно не знаю. Не мог же я не знать об этом. Если бы подкоп был обнаружен до 11 мая, ведь это наделало бы много шуму, нас встряхнули бы изрядно. А я все время был в тюрьме. Не мог же я так основательно забыть о таком важном происшествии. 1 В подкопе работал и П. Г. Успенский.-Ред.
Для характеристики того, насколько неконспиративно велись наши дела, могу привести такой пример. В 1880 г. велся подкоп в Средне-Карийской политической тюрьме - из бани. Подкоп тоже не был окончен. Начальство узнало о нем, и комендант Кононович дал знать через смотрителя нашей тюрьмы Тараторина, что ему известно о подкопе, и наказал при этом, чтобы мы засыпали его. Начальству нетрудно было догадаться, что затевается побег из Средне-Карийской тюрьмы. Мясо, нарезанное тонкими ломтями, сушилось на веревках в коридоре между двумя нашими камерами и, кажется, днем вывешивалось даже на дворе: Коридор разделял тюрьму на две половины. Здесь же в коридоре был вмазан котел для кипячения воды к чаю. Из коридора дверь вела на двор, через который проходили смотритель тюрьмы и караул, а мы, заключенные, выходили во двор гулять, шли через кухню, в мастерскую и в баню. Выходная, дверь на двор запиралась только ночью, после поверки. Караула внутри двора не было.
Наши приготовления к побегу были уж чересчур откровенны. Начальству нетрудно было ночью осмотреть баню, кухню и мастерскую и таким образом обнаружить подкоп. Казаки могли свободно через щели в палях наблюдать все, что у нас делалось во дворе. На Нижнем промысле дело с подкопом велось немного конспиративнее.

3. Настроение в тюрьме.
Допрашивали ли товарищи Успенского или, по крайней мере, наводили ли его на разговор о предателыстве, мне неизвестно. В "Синедрионе" помещались Попко , Яцевич, Волошенко , Фомин , Березнюк1 , Баламез, Лукашевич , А. О. Стеблин-Каменский , Попов М. Р. и др., которых не припомню. 1 См. в "Мартирологе" Тищенко-Березнюк.- Ред.
Юрковский помещался в "Харчевке", Овчинников, кажется, в "Дворянке". Я решительно не допускаю, чтобы "Синедрион" в целом участвовал в заговоре против Успенского. Дело было решено, несомненно, небольшим числом лиц. Очень может быть, что "Синедрион" и совсем не участвовал в решении. Что синедрионцы держали себя на сходке сплоченно, это неудивительно. Яцевич, Попко, Волошенко были очень авторитетными, и вся камера с полным доверием предоставила им выразить мнение камеры о происшедшем. Да и Яцевич выступил не с защитой убийства Успенского. Он выразил желание синедрионцев не поднимать шума, прекратить всякие разговоры и обсуждения и успокоиться. Разумеется, это никого ее успокоило, но желание синедрионцев было вполне понятно. Лично я думаю, что убийство Успенского было решено Игнатом Ивановым, только им одним. 2Есть некоторые основания думать, что в "Синедрионе" было какое-то предварительное обсуждение вопроса об убийстве Успенского.- Ред.
Только больной человек мог додуматься до такого дикого дела. Юрковского ему трудно было привлечь к делу. Андрея Баламеза подговорить не составляло, вероятно, большого труда. Ему очень хотелось реабилитировать себя перед товарищами. Как он держал себя на суде, известно не только нам, а и всем читающим "Былое" и "Каторгу и Ссылку". А тут террористический акт, да еще без всякого риска. Как не соблазниться!
Положение в тюрьме становилось невозможным. Раздавались голоса, что мы перережем друг друга к удовольствию властей. Несомненно, власти были убеждены, что Успенский не повесился, а повешен. Это было видно из всего поведения начальства.

4. Выход найден.
Некоторые предлагали удалить из тюрьмы лиц, участие которых в трагедии было для всех или, по крайней мере, для большинства несомненным. Это было, конечно, нелепо. Тогда было решено удалиться из общей государственной тюрьмы тем, кто решительно не мог оставаться в ней. Куда - все равно. Таких набралось немного, кажется, 13 человек: Бибергаль А. Н.3, Калюжный (мичман), Ефремов В. С., Зайднер, Тефтул И. И., Богданов С. П., Зубрилов В. П. Остальных не помню. Большая часть из "Дворянки", только Калюжный из "Синедриона". 3Участник демонстр. 6 декабря 1876 г., член О-ва политкаторжан. Умер в 1925 г. в Москве.-Ред.
Был вызван комендант каторги полковник Потулов . В то время жандармов на Каре еще не было, и сс.-каторжными во всем Нерчинском округе заведывал один комендант. Потулов зашел в "Дворянку". Зайднер обратился к Потулову с просьбой перевести нас в другую тюрьму, при чем назвал фамилии 13 человек. Мы толпились здесь же. Потулов спросил, конечно, о причине такого неожиданного желания. Зайднер и другие товарищи заявили: "причину мы назвать не можем, но наше душевное состояние таково, что мы не можем оставаться в общей тюрьме". Потулов ответил, что он не может без уважительной причины выделить нас из общей государственной тюрьмы, при этом добавил, что мы можем попасть в худшие условия, чем те, в которых мы находимся сейчас. Мы ответили, что готовы мириться со всякими условиями, но оставаться здесь мы решительно не в состоянии. На это мы получили ответ от Потулова, что он еще подумает о нашем заявлении, но очень сильно сомневается, чтобы он мог удовлетворить наше желание. Тогда Зайднер заявил ему, что нам остается только одно - поджечь тюрьму. Потулов не вспылил и только сказал: "Что вы говорите!". Тогда Зайднер поправился: "Ну, конечно, я выразился очень сильно, прошу не придавать такого значения моим словам. Но поймите, что для нас этот вопрос стоит очень остро. Ведь не стали бы мы по пустякам требовать нашего выделения из товарищеской среды". Потулов удалился, не дав категорического ответа.

5. На Усть-Каре.
Через несколько дней, помнится, в начале января 1882 г., нас перевели в Усть-Карийскую тюрьму, отдельную от уголовных. Впоследствии там была женская тюрьма для политических. Тюрьма разделялась на маленькие камеры, в которых мы разместились по одному и по два человека. Между двумя рядами камер был широкий коридор с двумя печами в нем. Двери из камер в коридор не запирались ни днем, ни ночью. Запиралась на ночь только выходная дверь на двор. Здесь мы могли гулять весь день. Режим был очень сносный.
В апреле 1882 г. нас посетили начальник главного тюремного управления Галкин-Врасский и военный губернатор Забайк. области генерал Ильяшевич . Галкин-Врасский пытался заставить нас высказать причину нашего желания выделиться из общей тюрьмы. Мы заявили, что объяснить причину нашего выделения мы не можем, но что нам необходимо побыть вне общей тюрьмы, и просили оставить нас на Усть-Каре. Галкин-Врасский заявил, было, что это недопустимо, но распоряжения о переводе нас в общию тюрьму не дал, и мы остались, к нашему удовольствию, в нашей новой обстановке.
Она нам нравилась. Каждый из нас мог удалиться в свою маленькую камеру, и вместе с тем мы не были лишены общения с товарищами. Коридор был залом, где мы вместе обедали, пили чай; в коридоре же была устроена трапеция для гимнастики. Там происходили общие беседы. Мы отдохнули и успокоились.

6. Побег восьми.
Но ничто не вечно под луною. В апреле 1882 г. из общей государственной тюрьмы бежали Мышкин и Хрущев . Недели через две после них бежали еще 4, затем еще 2 товарищей.
На Усть-Каре мы узнали о побеге только после его обнаружения.
Это сильно взбудоражило нас: с этого момента темой для разговоров служил только побег.
Погода в это время была дурная: шел снег, была слякоть. У нас шли разговоры о судьбе бежавших товарищей, которые должны были находиться в это непогодье в тайге. Мичман Калюжный, Александр Андреевич, делал вычисления, как велик радиус местности, захваченной непогодьем. Этот радиус был определен в 90 верст. Значит, товарищи еще не могли выбраться из круга, захваченного непогодой. В плохой одежде, с небольшим запасом пищевых продуктов, им нельзя было зайти ни в какое селение, развести в тайге огонь было рискованно. Все Забайкалье было поднято на ноги - казаки и крестьяне -- для поимки бежавших.
Не помню, которого числа мая, мы узнали от надзирателя, что 6 человек, бежавших последними, пойманы в тайге между Шилкой и Аргунью и доставлены на Кару. О Мышкине и Хрущеве еще ничего не было известно. Что делалось в общей тюрьме, мы тоже не знали.
В половине мая наш двор был занят отрядом караульных казаков. Уже до этого нас во двор не выпускали, и у выходной двери был поставлен караул. Все, кто не был в кандалах, были закованы. Наконец, явилось начальство. Нас вывели во двор, окружили кольцом конвойных и вывели за ворота. Куда нас ведут, мы не знали. Казаки были страшно раздражены побегом. Грубые окрики и удары прикладов сыпались на отстававших товарищей. Офицер, командовавший конвоем, держался позади, верхом на лошади. Нас повели в направлении к Нижнему промыслу, где находилась общая государственная тюрьма. Конвойные торопили нас, заставляли итти быстро, что некоторым товарищам было не под силу. В особенности отставал маленький, слабый Левенталь , и ему доставалось больше других. Когда офицер приблизился к нам, мы попросили сделать привал, на что получили согласие. Здесь же Ефремов заявил офицеру о грубом обращении конвоя. Офицер сказал казакам, чтобы они были повежливее. Но это вызвало ропот среди казаков: "вот сказали, что нет больше господов, а теперь опять господа".

7. На новых местах.
Нас привели в так-называемую "Новую тюрьму", хотя она была далеко не новая. Эта тюрьма находилась верстах в 4-х от Нижнего промысла. Поместили нас в общей уголовной тюрьме в 3-х или 4-х небольших камерах, отделенных от уголовных небольшим коридорчиком. Повидимому, эти камеры служили карцерами или одиночками. У нас было отобрано решительно же, кроме арестантских халатов, которые были на нас. Спать приходилось на голом полу. Было прохладно, мы мерзли. Обед, т.-е. "баланду", приносили из уголовной кухни. Из нашего коридорчика дверь выходила в коридор уголовных, и они просовывали нам в щель под дверью табаку-махорки, бумаги и спичек. К сожалению, мы не могли ничем отплатить им. Был еще такой случай: часовой-казак, ходивший под окнами наших одиночек, на штыке поднес нам несколько лепешек к разбитому стеклу в окошечке. Мы взяли это даяние, и это нас очень растрогало. Везде есть люди, везде солнышко светит.
Скоро кто-то из нас заболел; попросили пригласить доктора. Доктор явился, выслушал больного и оказал, что ничем помочь не может, т. к. ему запрещено подавать помощь политическим.
В одиночках мы сидели недолго, около двух недель. Потом нас перевели в какой-то небольшой домик, должно быть, временно приспособленный для нашего помещения. В домике была одна камера с нарами, с одним окном, довольно светлым. В камеру была поставлена неизбежная параша, что порядочно портило воздух. При домике же была устроена кордегардия для караула, в котором находилось десятка два казаков.
Стали выводить на прогулку прямо на открытую площадь, ничем не огороженную. Это была прелестная прогулка. Мы могли ходить, греться на солнышке, любоваться оживающей природой. К нам приходили с Нижнего наши дамы, жены политических ссыльных, приносили цветы. Помню Долгушину , Бибергаль А. А.
Вскоре после перевода в этот домик, нас начали куда-то уводить по одному, и товарищи долго не возвращались. Загадка скоро разрешилась. Оказалось, что выводили в караульный дом - для бритья половины головы. До 11 мая нас не брили. Процедура была такая. В казарме были расставлены сплошной стеной казаки, с винтовками, и примкнутыми штыками. Посредине стояли столик и табуретка и возле них цирюльник. Караульный офицер шмыгнул в караул. Смотритель тюрьмы смущенно оказал мне, что таково распоряжение высшего начальства.
После бритья нас вновь собрали в нашем уютном домике. Стали делать обыски утром и вечером. Все в камере перетряхивалось, ощупывались халаты, белье, кандалы. Начальство к нам не показывалось. Караульные казаки держали себя корректно. Обед приносили из уголовной тюрьмы. Состояние было угнетенное, мы чувствовали себя бессильными. Началась настоящая каторга. С нами можно было делать все, что вздумалось бы тому или иному самодуру. Мы могли ответить на это только самоуничтожением.

8. Снова вместе.
В домике мы просидели месяц или немного больше. Потом нас опять повели - оказалось, в общую государственную тюрьму. Мы были обрадованы. Как бы там ни было худо, но мы опять с товарищами. В тюрьме мы нашли большие перемены. Бревенчатыми перегородками большие камеры были разделены на три клетушки каждая, с нарами и коридорчиком перед камерами. Этот коридорчик примыкал к общему коридору. Камеры не запирались, и мы могли собираться в коридорчике. Дверь в общий коридор была заперта днем и ночью. Днем выпускали в уборную, на ночь ставилась параша в коридорчик. Прогулок первое время не было. Пища попрежнему приготовлялась дежурными товарищами в кухне, находившейся во дворе. Староста наш мог выходить днем во всякое время в общий коридор и в кухню. Библиотека была отобрана. Управление тюрьмой перешло к жандармам, которые постоянно дежурили в коридоре. Все собственные вещи были отобраны.
Зимой, когда мы были еще на Усть-Каре, прибыли товарищи из харьковских централок: Войнаральский, Ковалик, Мышкин, Долгушин, Свитыч и прочие. Это внесло новую, освежающую струю в жизнь нашей тюрьмы, а затем встряска 11 мая сплотила нас еще больше.1
Я не собирался писать об этой трагедии и делаю это только по настоянию товарищей А. В. Прибылева и покойного Н. С. Тютчева2. Александра Ивановна, жена Успенского, ушла из жизни, умер и Виктор Петрович Успенский . Я не разбережу теперь их раны. Уместно ли, своевременно ли выносить нашу внутреннюю, интимную товарищескую жизнь на суд людского моря, предоставляю судить товарищам. Пусть они решают. Но история должна знать все о нас, о нашей деятельности, о нашей жизни на воле и в тюрьме, все хорошее и худое.
Было бы желательно, чтобы товарищи, бывшие на Каре во время этого события, сообщили свои воспоминания об этой печальной драме, пополнили бы мои показания. А, может быть, найдутся и такие товарищи, которые смотрят на это событие иначе, чем я. Может быть, они знают больше меня. Сообщить все, что они знают, их прямая обязанность. Надо же в конце-концов или обвинить, или оправдать погибшего товарища.		 1Для примирения обеих групп карийцев был избран арбитром С. Ф. Ковалик. При его участии особое "судилище" расследовало обстоятельства смерти П. Г. Успенского и пришло к выводу, что подозревать его в предательстве подкопа не было никаких оснований, что товарищи были введены в заблуждение болтовней смотрителя тюрьмы, который говорил, что о подкопе он узнал якобы на свиданиях карийцев, в том числе П. Г. Успенского с их женами.
Примирение обеих групп состоялось, но некоторая отчужденность еще оставалась до событий 11 мая 1882 г.-Ред.
2Землеволец, участн. рев. движ. с 70-х годов. В посл. годы крупный исследователь. Умер в январе 1924 г. в Ленинграде. См. его работы в "Истор. рев. библиотеке" за 1925 г., изд. журн. "Каторга и Ссылка".--Ред.